Роман Чукмасов, заместитель руководителя поисковой экспедиции по архивно-исследовательской работе
В 2015 году весь мир отмечал 70-летие победы во Второй мировой войне. Крупнейшие торжества по этому поводу прошли 9 мая в Москве и 3 сентября в Пекине. Помимо этого в России и Китае проходило множество других мероприятий, приуроченных к этой знаменательной дате. Всем хорошо известны боевые действия на Западе, однако многие забывают о Маньчжурской операции Советского союза с целью разгрома японской Квантунской армии, в которой погибли и пропали без вести более 10 тыс советских воинов. С 12 мая по 8 июня этого года проводилась первая российско-китайская поисковая экспедиция по увековечению памяти советских военнослужащих, погибших на территории Китая, «Вахта памяти. Китай – 2015».
По итогам экспедиции были обнаружены останки семи военнослужащих 190-й стрелковой дивизии 1-го Дальневосточного фронта, погибших 15 августа 1945 года, и установлены имена четырех из них. 7 ноября в мемориальном парке «Чунъинъюань» в поселке Телинхэ города Муданьцзян (провинция Хэйлунцзян) прошла церемония перезахоронения найденных останков. В братскую могилу парка перезахоронены останки ефрейтора Григория Соломенко, сержанта Тимофея Мелехина, красноармейцев Михаила Петренко и Майдара Смагула и трех их погибших однополчан, личности которых установить не удалось.
ЭКД встретился с Романом Чукмасовым, заместителем руководителя поисковой экспедиции по архивно-исследовательской работе и поговорил с ним о том, как происходило взаимодействие сторон, как жили участники, и с какими трудностями им пришлось столкнуться.
— Роман, как было положено начало этой экспедиции. Кто был инициатором и организаторами, и когда началась подготовка к ней?
— История этой экспедиции начинается с 2012 года, когда во время полевых работ китайский крестьянин обнаружил человеческие останки, а также различные предметы, такие как пуговицы с серпом и молотом, звездочки и т.д. Произошло это в окрестности горы Хошао, у населенного пункта Люмаохэшантунь уезда Мулин городского округа Муданьцзян провинции Хэйлунцзян. У него появилось предположение, что это останки советских воинов. Крестьянин, который впоследствии был награжден медалью, обратился в Общество 88-й интернациональной бригады (общественная организация ветеранов ВМВ в КНР – прим. ЭКД), и уже оно передало информацию в Генеральное консульство РФ. После этого Посольство РФ в КНР, зная о том, что на Дальнем Востоке работает проект «Историческая память в Приамурье», который реализует задачи по увековечиванию памяти погибших в 1945 г. при освобождении северо-востока Китая, предложило рассмотреть порядок проведения подобной экспедиции. Мы съездили посмотрели район, провели архивно-исследовательскую работу. Выяснили, что в этой местности действительно воевала Красная Армия, и там проводились захоронения, поэтому останки вполне могут принадлежать советским военнослужащим. Также мы выяснили, что в районе поиска погибли и пропали без вести 515 человек. Чтобы мы, по приглашению Министерства иностранных дел КНР, начали подготовку к проведению экспедиции, большую работу провело Посольство России в Китае и Представительство Министерства обороны РФ по организации и ведению военно-мемориальной работы в КНР. Кстати, представители Министерства обороны постоянно работали с нами. В сентябре 2014 года, а также в марте и апреле этого года мы вместе проводили поисковую разведку. В мае экспедиция собралась в полном составе.
— Сколько было участников экспедиции? Кто представлял российскую и китайскую сторону?
— Всего было более 20 человек. С российской стороны в первом этапе поисковой экспедиции участвовал Сводный поисковый отряд Амурской области в составе 17 человек. В него вошли представители поисковых отрядов Амурской области, археологи Центра по сохранению историко-культурного наследия Амурской области, студенты историко-филологического факультета БГПУ и эксперт-антрополог Амурского бюро судебно-медицинской экспертизы. Руководителем экспедиции и ее российской части был заместитель секретаря Общественной палаты Амурской области, руководитель общественно-государственного проекта «Историческая память в Приамурье» Орлов Сергей Михайлович. С китайской стороны в поисковой экспедиции участвовали археологи Института истории и культуры Хэйлунцзянского университета и студенты Муданьцзянского педагогического института. Руководителем китайской части экспедиции стал заместитель руководителя Канцелярии иностранных дел Народного правительства города Муданьцзян Пэн Сюйдун.
— А кем это все финансировалось?
— Могу сказать, что финансирование было не из бюджета РФ, потому что у нас с Китаем пока нет межправительственного соглашения по военно-мемориальной работе. Это было частное финансирование с российской стороны. Китайских участников экспедиции финансировали китайские государственные органы.
— Мы говорим о том, что это первая поисковая российско-китайская экспедиция. Раньше действительно не было ничего подобного?
— Вы должны помнить, какие были сложные отношения между СССР и КНР после 50-х годов. Такая работа за 70 лет после 1945 года не проводилась ни разу. На фоне 70-летия победы во ВМВ и высокого уровня российско-китайских отношений началась развиваться совместная военно-мемориальная работа. Экспедиция была уникальна тем, что впервые поисковая команда из России получила разрешение работать на территории КНР, чтобы перезахоронить своих. И для этого была проведена огромная предварительная работа, как с бюрократической, так и с архивно-исследовательской стороны.
— Экспедиция длилась целый месяц. Хотелось бы подробнее узнать о быте участников: где жили, какой был график работы.
— Мы жили в гостинице в поселке, который находился в 30 км от района поиска, куда каждый день на автобусе мы доставляли команду. Там у нас была передовая база, где хранилось все оборудование. Оттуда мы уже пешком уходили в горы, а вечером возвращались обратно. Сам район поиска составлял 36 квадратных километров, и в некоторые места приходилось очень долго добираться.
— Были ли выходные?
— Да, воскресенье был выходной. Также мы были вынуждены приостанавливать работу в поле в дождливые дни. Кто-то в этом время занимался спортом. Было время постирать одежду. Опять же было время подвести какие-то итоги, посмотреть карты, решить организационные вопросы.
— Как происходило взаимодействие с китайскими участниками экспедиции?
— Нам с китайской стороны были предоставлены четыре студента из Муданьцзяньского университета, которые владели русским языком и помогали с переводом. Кроме того, был переводчик из нашего представительства Министерства обороны. Вообще стоит отметить, что экспедиция была подготовлена очень профессионально. С нами работали пожарные, полиция, подрывники, на случай обнаружения взрывоопасных предметов, также с нами взаимодействовала лесная охрана, потому что по китайском законодательству мы не имеем права рубить деревья без разрешения.
— Были ли различия в методах ведения раскопок у наших и китайских археологов?
— Совершенно разные системы работы. Они руками совсем ничего не копают. Нас еще до начала экспедиции спрашивали: «А сколько вам крестьян надо, чтобы производить раскопки?». Мы сначала удивились, а потом поняли, что у них археологи практически не работают «с лопатой». Они выходят на местность, говорят, где копать, и им уже все достают. Когда наши археологи начали работать перед ними лопатами, они сначала два дня просто смотрели и не понимали. У них есть прибор вроде трубы, называется ударный шнек, они его вкручивают, достают, смотрят на то, как лежит земля, и решают, есть ли что-то там. Но если ты упираешься этой трубой в камень, то ничего и не увидишь. В таком случае уже наши ребята выкапывали камень, а потом мы прибегали к китайским методам. Кроме того, иногда останки находятся очень глубоко, и опять здесь помогут только лопаты. И вот на основании всего этого у наших и китайских археологов сейчас наладились замечательные контакты.
Ударный шнек, которым пользуются китайские археологи при проведении раскопок
— Но есть же более новые технологии, не говоря уже о металлоискателях.
— У нас было не достаточно правовых основ, чтобы задействовать все возможности. Чтобы использовать металлоискатели и другое оборудование нужно получить кучу разрешений. Кроме того, многое упирается, как всегда, в финансирование. Я уже говорил, что большая проблема в том, что у нас нет межправительственного соглашения, которое регулирует эту работу. Когда оно у нас будет, тогда будет намного проще.
— Как местные жители реагировали на вас? Наверно, там не так часто бывают иностранцы.
— На самом деле удивить китайцев из населенного пункта, где мы проживали, иностранцами было сложно, так как всего в 70 км находится приграничный город Суйфэньхэ. Но в том районе, где мы проводили раскопки, местные крестьяне действительно удивлялись. Кто-то наверно первый раз в жизни видел «белого человека». Представьте их реакцию, когда посреди поля неожиданно появлялся иностранец в военной форме с огромным рюкзаком и лопатой. Это их немного шокировало. При этом они всегда очень приветливо относились к нам. Нужно сказать, что местными властями была проведена определенная работа, чтобы крестьяне не пугались и не мешались, ведь во время вскрытия захоронений не нужны были лишние зеваки.
— Было ли какое-то общение с местными старожилами, которые могли помочь в поисках?
— Во время войны в этом районе почти не было населенных пунктов, только в 70-х годах сюда приехали переселенцы из других провинций, поэтому очень сложно было найти очевидцев тех событий. Хотя мы разговаривали с пожилыми людьми, которые от своих родителей слышали, как, например, получила свое название гора Хошао, что в переводе с китайского значит «огненная гора». Когда наша артиллерия обстреливала находящиеся там японские позиции, она горела два дня, и поэтому китайцы из соседних деревень дали ей такое название. От местных жителей мы также много узнали о захоронениях. В 70-х годах началось сельскохозяйственное освоение этих земель, на которых до этого стояли доты, дзоты, памятники, могилы и т.д. И мы спрашивали у крестьян, помнят ли они, что было до начала распахивания земли, находили ли они что-то. И некоторые приносили различные предметы. Если бы такая работа начала проводиться в 80-х годах, то у нас бы было в разы больше артефактов, а сейчас уже большая часть или утеряна, или предана земле. Вполне возможно, что что-то было найдено так называемыми «черными копателями», но мы таких людей не встречали.
— А что за история с т.н. советским «капитаном», которого нашли местные жители?
— Это как раз тот случай, демонстрирующий, как уважительно относятся китайцы к советским воинам. Однажды пришел местный житель, который работает бульдозеристом, и рассказал, что 12 лет назад копал траншею и обнаружил доски и кости. Когда место находки расчистили, то там оказались останки человека с белыми волосами, хромовыми сапогами и рубашкой. Было сразу понятно, что они принадлежат человеку не азиатского происхождения. Крестьянин позвал своего пожилого отца, который сказал, что скорее всего это советский солдат и нужно к нему отнестись с соответствующими почестями. Также он рассказал своему сыну, как Красная армия освободила их от японцев, которые творили бесчинства, таким образом, объяснив, что этот человек погиб, освобождая китайский народ. Китайцы из-за хромовых сапогов поняли, что он не был рядовым солдатом и назвали его «капитаном». Они сделали гроб своими руками, извлекли останки и все сопутствующие предмета из земли, аккуратно сложили и перезахоронили. Сделали они это это по своим обычаям: головой в сторону его старой могилы для того, чтобы «капитан» мог видеть место, откуда его достали. Мы проводили разведку этого места, но, к сожалению, обнаружили там китайское кладбище и для того, чтобы не допустить осквернения китайских могил, мы прекратили поиски. Тем не менее, можно считать, что офицер был перезахоронен со всеми почестями и нашел свой покой на новом месте.
Останки советских военнослужащих
— Находили ли вы останки японских военнослужащих?
— Да, хотя в наши задачи это и не входило. Среди участников команды был антрополог, который мог всегда точно сказать, воину какой армии принадлежали останки. Когда мы поднялись на гору Хошао, то увидели кости, оперения от минометных снарядов, консервные банки, стреляные гильзы, то есть мы попали туда, где 70 лет назад был бой и практически ничего не изменилось. Китайские крестьяне там особо не ходили, и поэтому почти все осталось лежать на своих местах. Многие останки были верховые, то есть лежали на поверхности земли. Обнаружив там недостроенный полукапонир под тяжелый пулемет, мы приняли решение проверить его, так как здесь могло быть братское захоронение наших воинов. Мы начали его вскрытие и обнаружили останки военнослужащих японской императорской армии в том самом положении, как они падали во время боя. Там же мы нашли много различных предметов, в том числе советские гильзы от винтовки Мосина, пули из которых и прекратили их жизнь. Мы собрали останки как минимум пяти человек. На самом деле там их намного больше, но это уже было не по части нашей экспедиции.
— А что потом происходило с тем, что вы находили?
— Мы все передавали китайской стороне в соответствии с протоколом. Через границу ничего не вывозилось. Останки советских военнослужащих, как мы знаем, недавно перезахоронили, останки японцев находятся в ведении китайских властей. Что касается артефактов, то это уже музейная составляющая, которая будет решаться отдельно.
— Совпали ли ваши ожидания и планы с тем, с чем вы там столкнулись? Какие были сложности?
— Сложности были как по организационной части, так и в бытовом плане. До экспедиции были изучены тысячи страниц архивных документов, чтобы понять, как проходили военные действия, но когда мы вышли на местность во время передовой экспедиции, мы поняли, что за 70 лет этот район очень сильно изменился. Некоторые горы, например, перестали существовать, потому что китайцы разработали их под поля. И даже некоторые поля уже перестали существовать, превратившись в пустынную местность. При подготовке к экспедиции мы использовали спутниковые снимки Google Earth, накладывали их на архивные схемы, но когда приступили к работе, поняли, что мы совершенно не представляем, где мы находимся. Мы вышли на местность и привязывались к каждой сопке, к каждому ручью, чтобы понять куда нам выводить археологов. Другая проблема в плане проведения работ заключалась в том, что далеко не везде можно было производить раскопки, потому что многие земли это частная собственность.
Отдельно стоит сказать по поводу условий, в которых приходилось работать. Это ведь были не просто поля, а настоящая дальневосточная тайга, сложнопроходимый лес, который наполнен очень дикой фауной. Мы часто сталкивались со змеями, также было очень много клещей. Мы даже видели волков. Да, в Китае по-прежнему есть дикая фауна. Отдельно нужно сказать об очень больших физических нагрузках. Местность была гористая, и средняя высота гор была 600-700 метров, к тому же приморский климат в это время очень переменчивый. Неожиданно мог пойти дождь, и тогда было очень много грязи, настолько много, что сложно было поднять ноги. А через несколько часов вновь выходило солнце, начиналось жуткое испарение, что было тяжело дышать.
Кроме того, это были места боевых действий, и мы находили неразорвавшиеся снаряды: гранаты, противопехотные и противотанковые мины и т.д.. Под лесным покровом было довольно сложно их увидеть. Пару раз участники экспедиции были в сантиметрах от опасности, но, к счастью, все обошлось.
Советская минометная мина
— Как вы оцениваете результаты экспедиции, и какие мероприятия планируются в будущем?
— Принимая во внимание то, что за 70 лет впервые на территории Китая проводилось такое мероприятие, я считаю, что цели экспедиции были безусловно достигнуты. Все участники остались довольны своей работой. Да, мы не смогли найти места захоронения останков всех 515 человек, погибших и пропавших в этом районе, но мы нашли семь человек, которые были с почестями перезахоронены. Кроме того, стоит отметить качественный уровень экспедиции. Как работают некоторые поисковики на западе нашей страны? Они, условно скажем, в Брянском лесу находят тысячи человек и никак их не идентифицируют. Сидело в окопе три человека, их накрыло сверху бомбой, они все это выкапывают, смешивают, находят документы только на одного человека, а когда приезжают его родственники, то уже и не ясно, какие останки принадлежат именно ему. Это нельзя назвать добросовестной работой, это больше похоже на пиар. Мы же проводим полное описание и идентификацию останков и стараемся понять судьбу каждого погибшего. Наверное, это не самый быстрый процесс, но по-другому выполнять эту работу нельзя.
И сейчас, когда мы научились, как взаимодействовать с китайской стороной и знаем, как должны вести работу, мы обязательно будем продолжать ее. Это была первая российско-китайская экспедиция, а значит будет и вторая, и третья, — ровно столько, сколько понадобится, чтобы увековечить память всех советских военнослужащих, которых сможем найти.
Беседовал Артем Жданов
Фотографии: ЭКД/Eugan Kaistr
