«Власть должна сидеть в клетке строгих ограничений, ключи от которой должны находиться у народа»; «Необходимо наращивать силу устрашения, мощь которой вынудит не осмелиться стать коррупционером», — под такими лозунгами проходит, пожалуй, самая масштабная в истории КНР кампания по наведению порядка и дисциплины в рядах Компартии и правительства. О промежуточных результатах «Великого антикоррупционного похода», которому не видно конца — в материале Константина Щепина.
В 2018 году Всекитайское собрание народных представителей – высший орган государственной и законодательной власти КНР – примет пятые по счету поправки к Конституции. Важнейшей из них станет включение в Основной закон идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой в новую эпоху. В списке идей этих под пунктом номер 14 значится «всестороннее устрожение партийной дисциплины и борьба с коррупцией». В октябре минувшего года это дополнение было внесено и в устав правящей в КНР Компартии Китая.
Закрепление этих положений в двух главных документах всея КНР свидетельствует об одном: искоренение коррупции стало вопросом жизни и смерти для страны и правящей в ней партии. Понимание этого факта окончательно оформилось с приходом к власти пятого поколения китайского руководства во главе с Си Цзиньпином. В ходе первой же после смены высшего руководства сессии ВСНП коррупция была официально названа «врагом номер один» китайского государства. Представители политической элиты прямым текстом заявили, что коррупция способна «развалить коммунистическую партию и разрушить государство».
Коррупция, действительно, расцвела в КНР бурным цветом в последние десятилетия. Если в 1979 году “коррупционером номер один” в стране считался Ван Шоусинь, укравший из казны 500 тыс. юаней (80 тыс. долларов), то к началу нынешнего столетия из бюджета тащили сотни миллионов. Одним из крупнейших скандалов минувшего десятилетия в этой сфере стало дело экс-секретаря шанхайского парткома Чэнь Ляньюя, который в 2008 году был признан виновным в присвоении государственных средств на сумму 3,4 млрд юаней (480 млн долларов).
Занимавший до 2017 года пост главы Центральной комиссии по проверке дисциплины Ван Цишань назвал борьбу с коррупцией «войной, которую партия не может позволить себе проиграть». А председатель КНР и генсек КПК Си Цзиньпин призвал в борьбе со мздоимством и казнокрадством следовать принципу «отрубить укушенную змеей руку, чтобы не допустить отравления всего организма». «Рубят» с плеча: за прошедшие пять лет в Китае около 1,5 млн чиновников понесли дисциплинарные и административные наказания за «нарушение партийной дисциплины». Около 58 тыс. функционеров по обвинению в коррупции предстали перед судом. Большинство наказанных — т.н. «мухи» — коррумпированные кадры из администраций и партийных организаций уездного или более низкого уровня. Но есть и много «тигров» — небожителей из верхних эшелонов власти. Антикоррупционные расследования проведены в отношении более, чем 440 чиновников в ранге министра, 8900 – в ранге замминистра или начальника департамента.
На достигнутом власти останавливаться не собираются. В 2018 году Политбюро ЦК КПК примет очередной пятилетний план антикоррупционной работы. Предыдущий был рассчитан на 2013-2017 гг. и принес ощутимые результаты.
Во-первых, была расширена нормативно-правовая база борьбы с коррупцией. Задача ее искоренения была закреплена не только в уставе КПК, но и в стратегических установках нынешнего руководства, наиболее узнаваемая из которых — политика четырех всеобъемлющих аспектов (это всеобъемлющее построение общества среднего достатка, всеобъемлющее продвижение реформ, всеобъемлющее обеспечение верховенства закона и всеобъемлющее укрепление партийной дисциплины). Во внутрипартийных документах коррупция названа одной из «четырех главных угроз» КПК наряду с «моральным разложением, некомпетентностью и отрывом от народных масс». Там же обозначены «две исторические задачи» на долгосрочную перспективу: противостояние коррупции и повышение эффективности работы партийных и правительственных органов. Крайне важно, что все менее размытым становится процессуальный аспект антикоррупционной работы. Так, в 2016-м был четко определен «расстрельный» размер взятки: от 3 млн юаней и более. Соответствующее постановление было вынесено совместно Верховным народным судом и Верховной народной прокуратурой КНР. Отмечено, что смертный приговор может выноситься с двухлетней отсрочкой к исполнению. В китайской юридической практике спустя два года смертную казнь обычно меняют на пожизненное заключение. Одновременно с 5 тыс. до 30 тыс. юаней поднят минимальный размер взятки, за которую полагается уголовное преследование.
Во-вторых, четко определены принципы борьбы с коррупцией. Наиболее известная стратагема в этой сфере – «борьба с тиграми и мухами», которая предполагает противодействие мздоимству и казнокрадству на абсолютно всех уровнях партийной и государственной власти. Под «гребенку» антикоррупционной чистки попали даже такие небожители, как экс-министр общественной безопасности, бывший член постоянного комитета Политбюро ЦК КПК Чжоу Юнкан – его приговорили к пожизненному тюремному заключению. Показательное разбирательство было устроено в отношении заместителя Си Цзиньпина по Центральному военному совету КНР, генерала Сюй Цайхоу. Были обнародованы размеры взяток, полученных высокопоставленным военным: дома у него было обнаружено больше тонны наличности (посчитали — 87 млн юаней), центнер изделий из нефрита, множество бесценных старинных артефактов и картин. Для того, чтобы вывезти весь этот конфискат, понадобилось 12 грузовиков.
В ходе антикоррупционной кампании выяснилось, что «мухи» — мздоимцы на местах — крадут не меньше, чем высокопоставленные взяточники. У ревизоров родилась прибаутка: 小官巨贪- «У маленьких чиновников взятки велики». Так, у директора водоканала небезызвестного курортного города Бэйдайхэ ревизоры обнаружили дома 100 миллионов юаней наличности, 37 килограммов золота и документы на право собственности на 68 квартир во многих городах КНР, в том числе — Пекине. Этот прецедент укрепил понимание того, что «малое» взяточничество на местах по своим масштабам зачастую превосходит размеры мздоимства в «центре», а за счет своей распространенности зачастую наносит больший ущерб, чем противоправная деятельность высокопоставленных функционеров.
Власти также значительно расширили географию антикоррупционной борьбы: теперь нечистым на руку чиновникам не скрыться даже за границей. Специально для их отлова с 2014 года была развернута масштабная кампания «Охота на лис». Лишь в 2017 году в ее рамках в КНР было репатриировано 347 проворовавшихся беглых чиновников и членов партии. Триумфом работы в этом направлении стало возвращение на родину 16 ноября 2016 года скрывавшейся от правосудия 13 лет «королевы китайской коррупции». Под конвоем в КНР доставили Ян Сючжу, которая на посту замглавы строительного управления провинции Чжэцзян набрала взяток на $41 млн.
Эффективное сотрудничество китайских правоохранительных органов с зарубежными партнерами привело к тому, что поток «коррупционной миграции» из КНР иссякает. Если в 2014 году за рубеж из Китая бежал 101 коррупционер, то в 2015 — только 31, а в 2016-м — 19. Впрочем, работа по возвращению беглых коррупционеров далека от победного конца. По официальной статистике Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины, за рубежом до сих пор скрываются 800 беглых чиновников-коррупционеров. Реальная цифра может быть гораздо больше: по оценке Академии общественных наук КНР, в общей сложности из КНР за границу бежали порядка 18 тыс. нечистых на руку предпринимателей и функционеров, которые незаконно присвоили порядка $131 млрд.
В-третьих, выявлены появившиеся в ходе антикоррупционной кампании вопросы и найдены пути их решения. Китайские наблюдатели без обиняков признают, что «великий поход» против коррупции отчасти ударил по экономике. Напуганное всеобъемлющими проверками чиновничество стало следовать принципу «не совершает ошибок тот, кто ничего не делает» — многие попросту сидели, сложа руки, чтобы не привлекать внимание инспекторов. Результат не заставил себя ждать: начали пробуксовывать экономические реформы, прежде всего – в госсекторе, о чем с отчаянием писала национальная пресса. В августе 2015 издание «Гуанмин жибао» при отделе пропаганды ЦК КПК прямо заявило: «Размах сопротивления реформам превысил все самые пессимистичные прогнозы». Антикоррупционная кампания ударила по рынку недвижимости, куда традиционно «уводились» незаконно полученные средства. Символично, что практически одновременно с началом антикоррупционной кампании (в начале 2013 года) на китайском рынке жилья грянул кризис спроса, который удалось урегулировать лишь к осени 2015-го. Возникли проблемы в работе по ликвидации нищеты: из-за пассивности напуганных проверками функционеров многие проекты не утверждались или не выполнялись. Так, в 2015 году пятая часть выделенных на борьбу с нищетой денег так и осталась лежать мертвым грузом при том, что в КНР на тот момент за чертой бедности жили десятки миллионов человек. Упала экономическая активность крупного бизнеса, многие проекты которого подлежат обязательному одобрению центральных властей. В такой ситуации в народе пошли разговоры о том, что искоренение коррупции приведет к увяданию китайского экономического чуда. Однако власти стоят на своем, утверждая, что в долгосрочной перспективе ликвидация мздоимства крайне благотворно скажется на национальной экономике. Официальную позицию Пекина поддержали и многие западные наблюдатели. Научный сотрудник германского Института экономических исследований Кристиан Дрегер вполне правомочно утверждает: «Компартии Китая необходимо гарантировать жесткую дисциплину во имя обеспечения экономического роста в будущем. Коррупция ведет к разбазариванию ресурсов в ситуации, когда бизнес вынужден постоянно делать «откаты» чиновникам за одобрение проекта или выигрыш по государственному тендеру».
Для преодоления вызванных антикоррупционной борьбой экономических трудностей власти решили передать инициативу экономического развития в руки частного капитала, прежде всего – среднего и малого бизнеса, которому стали давать все больше и больше свобод. Как заявил премьер Госсовета КНР Ли Кэцян, самый действенный способ обеспечения дальнейшего национального роста в том, чтобы «дать возможность миллиарду с лишним китайцев проявить свои творческие и предпринимательские способности». Курс на ослабление государственного контроля в национальном экономическом развитии был взят еще несколько лет назад, его оформили на третьем пленуме ЦК КПК 18-го созыва в ноябре 2013 года. Тогда было принято принципиальное решение повысить роль рыночных механизмов в китайской экономике. С 1993 года в Народной Республике рынку был присвоен «базовый» статус в системе распределения ресурсов, в 2013-м он поднят до «определяющего» (в другом переводе — «решающего»). Кроме того, смягчается фискальная нагрузка на малый и средний бизнес (в минувшем году она снизилась более, чем на триллион юаней). Частный капитал уже крайне положительно отреагировал на поощрение предпринимательской деятельности на государственном уровне. По итогам 2017 года частники создали порядка 80% рабочих мест, обеспечивали около 60% ВВП, 50% налоговых поступлений и 60,4% инвестиций в основные фонды. По стране было зарегистрировано более шести миллионов новых компаний – порядка 16,5 тыс. в день. Во многом именно благодаря росту активности частного бизнеса Китай впервые с 2010 года показал увеличение темпов роста экономики – с 6,7% в 2016-м до 6,9% по итогам 2017-го. Таким образом была решена проблема тормозящего влияния антикоррупционной борьбы на национальную экономическую деятельность.
Другая из известных проблем антикоррупционной кампании в том, что она привела к «параличу власти» во многих регионах, где проверки вскрыли поражающие самое смелое воображение коррупционные схемы. Самый яркий пример тому – ситуация 2016 года в провинции Ляонин. В сентябре 2016-го мандатов за махинации в ходе избирательной кампании были лишены 45 членов Всекитайского собрания народных представителей. Все низложенные депутаты были из провинции Ляонин, где в местном собрании народных представителей вызрел еще больший скандал: на подкупе избирателей попались 523 политика, в том числе 38 из 62 членов постоянного комитета СНП. Все они были сняты со своих постов, в результате чего работа провинциального законодательного собрания была парализована. Такие масштабные чистки в верхних эшелонах власти поставили КНР на грань кадрового дефицита в высшем руководстве, в чем с грустью признался сам глава китайского государства: «Взращивать профессиональные руководящие кадры высшего звена – дело непростое. Очень обидно, что многие из них в последние годы были уличены в преступлении закона и партийной дисциплины». Вместе с тем, при «нулевой терпимости» к коррупции, прощать мздоимцев во избежание кадрового голода никто не собирается. Глава китайского государства размышляет: «Не слишком ли мы строги к членам партии? Нет, не слишком. У нас проблемы именно оттого, что мы к ним не слишком строги». У Компартии сегодня не остается иного выбора, как перетерпеть кадровый дефицит, пока взращивается молодое поколение управленцев.
Многие китайские и зарубежные наблюдатели также отмечают «однобокость» антикоррупционной кампании. Очень метко в этом аспекте высказался известный китаист, профессор университета Джорджа Вашингтона Дэвид Шамбау: «Удар нанесен по проявлениям коррупции (взяточничеству, роскоши, содержанию многочисленных любовниц), но не по ее источникам, среди которых – недостаток транспарентности и зависимость судов и антикоррупционных подразделений». Партийные теоретики в Пекине на это отвечают, что «все идет по плану»: удар по проявлениям коррупции лишь первый шаг. «Следуя принципу искоренения как симптомов, так и глубинных причин коррупции, нам в первую очередь необходимо продемонстрировать решимость партии в противостоянии коррупции путем борьбы с ее проявлениями», — отмечает руководитель высшей школы марксизма при Народном университете Китая Ян Фэнчэн.
Уже сейчас ведется и борьба с «глубинными причинами» коррупции. Постоянно повышается транспарентность партийной и государственной деятельности. Работа в этом направлении ведется под лозунгом, озвученным на одном из заседаний Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины: «Власть должна сидеть в клетке строгих ограничений, ключи от которой должны находиться у народа». «Народный контроль» за борьбой со мздоимством начал шириться еще с 2013 года: в июле китайские разработчики ПО для смартфонов запустили приложение, позволяющее фиксировать и сообщать о фактах коррупции и злоупотребления должностными полномочиями. ПО позволяет оперативно связываться с правоохранительными органами как по телефону, так и через интернет, содержит справочник о том, что подпадает под понятия коррупции и злоупотреблений служебными полномочиями.
Сводится на нет зависимость судов и антикоррупционных органов от других ветвей власти. Так, осенью 2014 года запущена судебная реформа, призванная значительно повысить автономию органов юстиции. До сих пор суды на местах финансировались из бюджета местных правительств, от которых служители Фемиды оказывались финансово зависимы. В октябре 2014 года решено централизовать финансирование судов на местах с тем, чтобы местные власти уже не могли «влиять юанем» на решения судей. Такая практика уже введена в ряде административных единиц КНР и распространится на всю страну до 2020 года.
Более того, в 2017-м Китай приступил к созданию независимых антикоррупционных агентств на уровне крупнейших административных единиц. Первые подобные структуры появились в Пекине, провинциях Шаньси и Чжэцзян. Они получили название Комиссии по проверке. В полномочия новых органов входит не только расследование коррупционных дел, но и задержание подозреваемых, заморозка их активов. Цель создания таких структур все та же – гарантировать независимость антикоррупционной борьбы в стране. До сих пор антикоррупционные комитеты являлись подразделениями государственных ведомств, их начальники по совместительству занимали другие посты в этих структурах. Так, в органах юстиции антикоррупционное управление обычно возглавляет замглавы подразделения. По мнению властей, это делает борцов со мздоимством и казнокрадством уязвимыми и даже способно посеять коррупцию в антикоррупционных органах. Создание Комиссий по проверке поможет обеспечить их полную независимость. С завершением этих реформ антикоррупционную машину уже никто не сможет остановить.
В-четвертых, определен задел антикоррупционной борьбы на будущее. Цели обозначил сам Генсек КПК, председатель КНР Си Цзиньпин на XIX съезде Компартии Китая в октябре минувшего года. Глава китайского государства подчеркнул, что КНР не просто продолжит масштабную антикоррупционную кампанию, но и займется созданием системы профилактики коррупции. «Следует стимулировать антикоррупционное законодательство, создать площадки изобличения и представления соответствующих донесений… Необходимо наращивать силу устрашения, мощь которой вынудит не осмелиться стать коррупционером», — призвал Си Цзиньпин. Он подчеркнул: «Твердо придерживаясь принципа «в борьбе с коррупцией не должно быть запретных зон, необходим полный охват и нулевая толерантность», необходимо сохранять эффект жесткого сдерживания, высокой напряженности и постоянного устрашения». Си указал на необходимость «на государственном, провинциальном, городском и уездном уровнях создать контрольные комиссии, работающие на основе объединения служебных обязанностей совместно с партийными органами по проверке дисциплины». Ожидается, что национальная контрольная комиссия КНР будет учреждена на предстоящей в марте сессии Всекитайского собрания народных представителей. Кроме того, глава китайского государства сообщил, что будет разработан Закон о контроле, который определит для контрольных комиссий служебные обязанности, права и методы работы. Уже известно, что в этом документе будет закреплено 12 основных методов изобличения и привлечения коррупционеров к ответственности, среди которых — расследования, допросы, задержания, обыски, замораживание или конфискация средств.
В работе по укреплению партийной дисциплины борьба с коррупцией – далеко не единственное направление. Рука об руку с ней идет кампания по «сворачиванию красных дорожек», которая предполагает борьбу с бюрократизмом, формализмом и сибаритством чиновников. Власти дали понять: пристрастие функционеров к роскоши резко подрывает имидж Компартии и государства, угрожая их легитимности. В ноябре 2013 года Госсовет КНР одобрил официальные правила по борьбе с сибаритством аппаратчиков. Документ содержит 12 разделов и 65 параграфов. В нем, в частности, запрещаются нецелевое использование служебного автотранспорта, проведение шикарных приемов за госсчет, необоснованные поездки за границу за бюджетные средства и т.д. Личный пример подавал сам Си Цзиньпин, с легкой руки которого была введена банкетная практика «четыре горячих блюда и суп» — никакого алкоголя, никаких изысков.
В результате этой кампании в 2012-м году «представительские расходы» правительства сократились на 20%, в 2013-м — на 35%, в 2014-м на 27%, а в 2015-м на 8,5%. Затем власти признались, что затягивать пояса больше не могут. Бюджет на «представительские расходы» в 2016 году не претерпел изменений и составил 6,31 млрд юаней. «Это необходимо для обеспечения нормального функционирования правительства», — пояснили в верхах.
Дальше – больше: в 2015 году китайским коммунистам запретили гулять не то, что на государственные, а даже на честно заработанные личные деньги. Партия «не оставит без внимания» экстравагантный стиль жизни ее членов, который может подорвать имидж КПК, заявил зампредседателя центральной комиссии КПК по проверке дисциплины Чжан Цзюнь. Он напомнил, что в соответствии со статьей 126 партийного «кодекса чести», за чрезмерно экстравагантный образ жизни, чревоугодие и низменные устремления, которые способны нанести ущерб имиджу КПК, членам партии грозят строгие дисциплинарные взыскания, вплоть до исключения.
Принципы «совершенствования стиля работы» были сформулированы в 2013 году председателем КНР в очень высоком штиле, но специально для непонятливых функционеров дополнительно объяснены «на пальцах». Они таковы:
1. «Посмотреться в зеркало»: заняться саморефлексией, сверять свои действия с уставом КПК и народными чаяниями, работать в соответствии с ними.
2. «Причесаться»: исправить свои огрехи и быть примером для соратников по партии.
3. «Помыться»: отказаться от грязных помыслов и правильно вести себя.
4. «Подлечиться»: заниматься перевоспитанием и наказанием членов КПК, вставших на путь порока.
Наконец, третий аспект работы по укреплению дисциплины в рядах Компартии Китая заключается в обеспечении дисциплины идеологической. «Политическая партия, не поддерживаемая строгой политической дисциплиной, неизбежно развалится», — поясняет глава департамента политических исследований при отделе внешних связей ЦК КПК Хуан Хуагуан, приводя пример КПСС. «До распада Советского Союза идейный разброд внутри КПСС превратился в организационный беспорядок, и под конец эта крупная и старая партия, просуществовавшая более 90 лет и управлявшая государством свыше 70 лет подряд, сразу рухнула», — напоминает политолог. Промахи КПСС в Китае изучают долго и пристально, делая соответствующие выводы. Примечательно, что спецкурс «Ошибки Коммунистической партии Советского Союза» включен во всекитайскую программу тренинга уездных чиновников, которых массово направляют на мастер-классы по госуправлению в Пекин. С 2015 по 2017 годы на уроки о том, как правильно властвовать, в столицу приехало 2800 руководителей администраций уездного уровня. Первый мастер-класс по этому поводу провел в январе 2015-го сам председатель КНР Си Цзиньпин.
Антикоррупционная борьба, корректировка партийного имиджа и стиля работы, повышение идеологической сплоченности – не сегодня именно в этом триединство кампании по повышению партийной дисциплины в правящей в КНР Компартии. Китайские и зарубежные историки признают: помимо прочих факторов именно высокий уровень дисциплины в свое время помог китайским коммунистам выиграть в гражданской войне с националистами, а затем — обеспечить поступательное развитие КНР. Партийная дисциплина – важнейший фактор устойчивости самого многочисленного в мире политического объединения, в рядах которого сегодня насчитывается 89 миллионов человек. Поэтому «Великий поход» против коррупции, за повышение партийного имиджа и дисциплины, действительно, «дело жизни и смерти» для КПК. Как пелось в старой советской песенке, «У похода есть начало, а конца походу нет»…
